В
марте 1922 года у Ленина начались частые припадки с кратковременной
потерей сознания с онемением правой стороны тела. С марта 1923 года
развился тяжелый паралич правой стороны тела, была поражена речь. Но
все же врачи надеялись поправить положение. В бюллетене о состоянии
здоровья Ленина от 22 марта 1923 года говорилось: "Болезнь эта, судя по
течению и данным объективного исследования, принадлежит к числу тех,
при которых возможно почти полное восстановление здоровья". В мае
1923 года Ленина перевезли в Горки, и состояние его здоровья резко
улучшилось. В октябре Ленин даже попросил отвезти его в Москву. "Зашел
на квартиру, — вспоминала секретарь Ленина Фотиева, — заглянул в зал
заседания, зашел в свой кабинет, оглядел все, проехал по
сельскохозяйственной выставке в нынешнем Парке культуры и отдыха и
вернулся в Горки". К зиме состояние здоровья Ленина улучшилось
настолько, что он начал учиться писать левой рукой, а в декабре 1923
года, во время елки для детей, устроенной в Горках, он даже весь вечер
провел с детьми.
По свидетельству наркома здравоохранения
Семашко, всего за два дня до смерти Ленин ездил на охоту. Это
подтверждала и Крупская: "Еще в субботу ездил он в лес, но, видимо,
устал, и когда мы сидели с ним на балконе, он утомленно закрыл глаза,
был очень бледен и все засыпал, сидя в кресле. Последние месяцы он не
спал совершенно днем и даже старался сидеть не на кресле, а на стуле.
Вообще, начиная с четверга, стало чувствоваться, что что-то
надвигается: вид стал у Владимира Ильича ужасным, усталый, измученный.
Он часто закрывал глаза, как-то побледнел и, главное, у него как-то
изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой".
Но, несмотря на эти тревожные признаки, на 21 января была запланирована
очередная охота для Ленина — на волков. Однако, по утверждению врачей,
склероз сосудов головного мозга продолжал "выключать" один участок
мозга за другим.
Последние сутки Ленина один из лечивших его
врачей, профессор Осипов, описывает так: "20 января Владимир Ильич
испытывал общее недомогание, у него был плохой аппетит, вялое
настроение, не было охоты заниматься; он был уложен в постель, была
предписана легкая диета. На следующий день это состояние вялости
продолжалось, больной оставался в постели около четырех часов. Мы
навещали его утром, днем и вечером, по мере надобности. Выяснилось, что
у больного появился аппетит, он захотел поесть; разрешено было дать ему
бульон. В шесть часов недомогание усилилось, утратилось сознание, и
появились судорожные движения в руках и ногах, особенно в правой
стороне. Правые конечности были напряжены до того, что нельзя было
согнуть ногу в колене, судороги были также и в левой стороне тела. Этот
припадок сопровождался резким учащением дыхания и сердечной
деятельности. Число дыханий поднялось до 36, а число сердечных
сокращений достигло 120-130 в минуту, и появился один очень угрожающий
симптом, который заключается в нарушении правильности дыхательного
ритма, это мозговой тип дыхания, очень опасный, почти всегда
указывающий на приближение рокового конца.
